| - Петр Иванович, как Ваша фамилия?
- Фамилия? Андрес. Как «адрес», только еще буква «Н» есть.
Так начинается наш разговор с Петром Ивановичем, и сразу становится понятно – чувство юмора и позитивный взгляд на жизнь этот человек не растерял за свои девять десятков. Его рассказ я решила оставить практически без изменений – есть в нем какой-то особый колорит. Жаль только, что легкий немецкий акцент остается «за кадром», - колорита было бы больше.
Деревянный велосипед
Родился я в Казахстане. Когда в Николай-Поль переехали, было немного меньше десяти лет. В семье росли Иван, я, Яша, Митя, Лизи и Зара (и маму Зара звали). Родители работали в колхозе, он тогда только создавался, сразу и вступили в колхоз. Тут на квартире жили. Запомнилось: была большая куча соломы возле дома. Мы там прыгали. А еще, дедушка сделал мне деревянный велосипед. Двухколесный. Видимо, специалист был. За мной вся ребятня бегала, покататься просили. Распределяли очередь, кому кататься.
Окончил я семилетку. В седьмом классе на второй год оставался. По-русски не знал ни одного слова. Что делать? Вот и решил сам на второй год остаться. А потом узнал, что открываются учительские курсы в педагогическом техникуме. Недолгая практика была, окончил, и отправили в деревню работать, заведующим начальной школы. А я туда не поехал - какой из меня заведующий? Меня же не этому учили, я учитель немецкого языка. Предложили учителем в среднюю школу в Верхнетавдинский район Свердловской области. Поехал туда. Приехал в районо, говорят, опоздал, место занято. Отправили в деревню еще на 25 км севернее - в семилетку. Там и работал до войны.
Командир взвода
В 1941 году была мобилизация, мой 1919 год рождения подходил. 1 сентября готовился к учебному году, план урока уже был. А тут собрали всех в районе и отправили Ирбит, город такой. Там много народу собрали. В сарае поместили, где когда-то кирпич делали и сушили, соломы нам навезли. Вроде как учебка была перед отправкой на фронт. Вдруг вызвали в штаб, сказали: «Поезжай в город Реж и отдай документы командиру батальона». Приехал, меня спрашивают: «Зачем приехал»? Как зачем? Отправили. У меня и документы есть. «Ладно, вон там первый взвод, туда пойдешь». Там старшина был. Сказал: сиди в палатке. Целую неделю сидел, ничего не делал. Оказывается, приказ Сталина вышел – немцев долой из армии. Отправили на земляные работы. Там работали эвакуированные из Бессарабии. Люди неграмотные. Меня спросили: «Ты можешь подсчитать, сколько кубометров земли выкопали?» Мы это в 6 классе учили! «Будешь командиром взвода». Вот так и работали целый год.
На заводе
Потом из Москвы эвакуировали химзавод. Надо было разгружать вагоны. Все разгрузили легко. Вдруг приказ: грузите все назад. От Москвы немцев отогнали, надо все назад отправлять. А как грузить? Питание плохое было, люди ослабленные, так мы всем взводом поднимали оборудование на платформы с помощью веревок. Одну штуку за весь день. После этого взвод расформировали. Какое-то время лес рубил.
А потом приехал вербовщик. На завод, говорит, поедете? Будет питание хорошее. Все будет. Поехали. Поселок у озера - несколько домиков. Там открыли заводик по производству взрывчатки. Вырабатывали селитру, складывали в мешки и отправляли на фронт. Первое время достраивали. Возили землю на тачках по доскам. Обкладывали землей цеха, чтобы в случае взрыва все не разнесло. Работала там бригада сильных мужиков. Они грузили, а я возил. Я там так ослаб, что на четвереньках ползал.
Потом мастер Ковалев, начальник депо, взял к себе. Сначала вроде как на телефоне сидеть. Потом в депо отправили. Будешь сцепщиком вагонов, говорят. Никто не учил, но получилось. Работал сцепщиком. Сцепляешь вагоны, едешь до стрелочного перевода, переводишь стрелки. Складов было много, нужно было бегать. Трудная работа. Потом стал диспетчером. Сутки работали, сутки отдыхали.
Пожар
Был склад, в котором страшные взрывчатые вещества находились. Ящики были так сделаны, чтобы ртутные детонаторы не касались друг друга, иначе взрыв. И ящики нельзя было бросать. А однажды был пожар. Я тогда работал на станции. Перед 1 мая приехал большой паровоз. Продукция лежала на платформе. Я ушел звонить по телефону. Прихожу, горит. Страшно. А что делать? Кое-как потушили, до взрыва дело не дошло. Потом комиссия приехала, таскали нас. Выяснили, что от паровоза искра вылетела, от того и загорелось.
До конца войны работал на этом заводе, а после войны домой долго не отпускали. Я же военнообязанный был. Документов нету. Куда поедешь? Один удрал, его поймали на Волге. Было расследование, судили как дезертира.
Отдельная история
Как домой отпустили - отдельная история. Не хотели меня отпускать. Потом я узнал, что есть приказ всех бывших учителей демобилизовать и в школы отпускать. Стал хлопотать, а мне говорят: нет такого распоряжения. И документов у меня не было. Стал отпуск просить, чтобы документы выправить, уже начали фронтовики возвращаться, работы поменьше. Вот дали мне ученика. Я его выучил на диспетчера, а все равно не отпускают.
А тут такое случилось. Пришла трофейная цистерна с мазутом. Я посмотрел, прочитал, что там по-немецки написано, разобрался. Нужно открыть клапан и спускать. Решили сделать желоб из дерева и спускать потихоньку мазут. Пошли работать, клапан не открывается. Резьба испортилась. Мне начальник говорит: «Ты, такой-сякой, ничего не понимаешь, сейчас главного механика пришлю с рабочими».
Приехал механик – действительно не работает. Я к телефону побежал, чтобы сообщить, а он что сделал: выдавил клапан, образовалась дыра, и все вылилось на землю. Я думаю: батюшки, что будет! Директор напустился. Приехала комиссия, разобрались, что я ни при чем, меня же в тот момент рядом не было.
Сколько раз ездил на допрос, все значился в протоколах как свидетель. Вдруг оказалось, что я обвиняемый. Потом-то понял, что механик не зря все бегал, суетился. Подкупил, видать, всех, чтобы я виноватый был. Спросили, кто по национальности. Раз немец, значит, вредитель. Был суд, все разобрали. Мне 18 месяцев тюрьмы.
Сижу, жду милиционеров. А их нету и нету. Пошел узнавать, как там мое дело, а мне говорят: «Нет никакого дела. Иди работай. Если завтра на работу не выйдешь, посадим как дезертира». Пришлось идти. Недели две ходил на работу, но не работал, просил отпустить. Потом стали оформлять уход. Директор сказал, отпущу в отпуск хоть завтра, если потом останешься у меня работать, но я не согласился: сильно рассердился, что меня обвиняемым сделали.
Урал и Сибирь
Вернулся в свою деревню. Хотел на работу устроиться учителем - не было места. Пошел в колхоз – приняли. Работал два года. У жены были родственники в Свердловске. Решили ехать туда. Вдруг нашли работу в Большевике. Приехали туда. А там по моему предмету только 6 часов в неделю. А положено 18. Должны нагрузить полностью. Дали еще физкультуру. А как ее вести? В школе одна пара лыж и спортзала нет. Занимайся маршировкой, говорят. И еще рисование. А как я его буду вести, рисовать-то не умею. Ставь, говорят, табуретку на стол, пусть рисуют. Вот так и маршировали, и рисовали. Вот вы смеетесь, а я там так три года проработал.
Потом поехали все-таки в Свердловскую область. Там школа железнодорожная. Квартира была хорошая. Сын был уже взрослый. Вернулся из армии, женился, поступил на работу на железную дорогу. Хорошо жили. Дрова и уголь бесплатно, один раз в год бесплатный билет. Это же хорошо! Каждое лето ездили на Черное море.
В Сибирь вернулись, когда уже на пенсию вышел. Тут жил племянник в Новолосево. Побывали у них в гостях и надумали переехать – дом продавался недорого с участком. Пенсия была 104 рубля – неплохая по тем временам. Хорошо! До 1992 года жили в Новолосево. Потом братья сюда стали звать, в Николай-Поль. Переехали, домик купили. Живу нормально, пенсии хватает. Жену вот похоронил… Внучка с семьей сюда переехала, хороший дом купили, мне помогают. Можно жить!
Записала Е. ОБАЕВА. |
