Ровесники газеты

Проект «Ровесники газеты» стартовал в марте прошлого года

очерком о Почетном жителе Исилькульского района Г.Р. Гензеле.

В течение года мы рассказали нашим читателям об учителях

Т.А. Гавриловой и М.З. Трофимовой, библиотекаре

Л.С. Попенко. Всех этих людей с разными судьбами роднит одно - они родились в 1931 году, тогда же, когда и наша газета.

Сегодня мы предлагаем вашему в ниманию последний материал, написанный в рамках проекта, его героиня М.В. Паршенцева отметила 80-летие в ноябре прошлого года.

Школьные звонки

в течение долгих десятилетий задавали  

особый ритм жизни для Марии Васильевны Паршенцевой

Жаловаться на бытовые трудности у многих из нас вошло в привычку. Не хватает средств, элементарного комфорта, нет возможности позволить себе желанную покупку, съездить на отдых… Чтобы понять, насколько относительны все эти проблемы, оценить, как наша жизнь изменилась в последние десятилетия, достаточно пообщаться с людьми старшего поколения, прочувствовать, что они, наши современники, пережили на своем веку. И как они умели радоваться тому малому, что имели.

В хлебном краю

Вот, например, рассказ о детстве Марии Васильевны Паршенцевой: «Родилась я в Самарской области в　1931 году, в селе Семеновка Богатовского района. Родители колхозники. Мама Анастасия Ульяновна, отец Василий Федорович. На момент отъезда в Сибирь детей было трое: Шура, Павел и я. Николай родился уже в Исилькуле. Жили в Семеновке до 1938 года. Голодные это были годы. Бабушка еще раньше уехала в Сибирь. Прислала письмо: приезжайте, тут хорошо, можно купить муки, есть зерно. И мы поехали. А и правда, тут такие базары были богатые, чего только не было: пшено, просо, масло, мясо. Бабушка жила у своей двоюродной сестры, а нам было жить негде. Нас поселили у себя родственники Лукошины. У них своя семья была большая. Сколько детей – даже не скажу, очень много. У них была комната и кухня. Мы жили в кухне. На полу спали. Но нам все равно нравилось.

Потом решили строиться. И поставил папа землянку в два окна. Пол мазали глиной вместе с коровьим навозом. Мама намажет, а нам кажется – до того красиво! Мы с Шурочкой спали, с сестрой, а у брата отдельная кровать была. Так он к ней никого не подпускал, это были его владения. Мы уже собственники были! Мама в питомнике была чернорабочей, образования ни одного класса не было, а отец закончил два класса церковно-приходской школы. Работал он грузчиком на элеваторе».

Время шло. Получил отец Марии Васильевны новое жилье – подобротнее. А сейчас она живет во вполне благоустроенной квартире, бытовые условия в которой не сравнимы с теми, что были в землянке. Но, думаю, не ошибусь, если предположу, что будь у нее возможность вернуться в ту землянку, она бы согласилась, не раздумывая. Ведь там было главное: мама и папа, братья и сестра, не очень сытое и комфортное, но такое радостное и полное надежд детство.

Детские впечатления

Мария Васильевна принадлежит поколению, которое, вспоминая о прошлом, обязательно остановится на 1941-45 годах. «Дети войны» - не просто устойчивое словосочетание, ставшее в наше время почти штампом, это травма на всю жизнь, заставляющая вновь и вновь обращаться в памяти к тем событиям.

«Помню день начала войны, - рассказывает М.В. Паршенцева. - Было утро такое мглистое. И звуки музыки до нас доходили такие мрачные, скорее траурные, чем торжественные. Жили мы недалеко от нынешнего переезда, там был тупичок. Побежали все на площадь. Там стоял стол, записывали добровольцев на фронт. А по шоссе уже шли новобранцы строем, пели песни, за ними шли девушки-медсестры…»

От первых дней войны у Марии Васильевны навсегда осталось состояние тревоги: вдруг заберут на фронт отца. Незадолго до начала войны тяжело заболела мама, она не могла больше работать, уход единственного кормильца грозил и без того небогатой семье новыми лишениями. И повестка все-таки пришла. Три месяца отсутствовал глава семьи, без средств к существованию остались дети и их прикованная к постели мать, но на фронт отец так и не попал. Похлопотал за него тогдашний начальник станции Николаенко. Вернулся Василий Федорович и стал работать стрелочником, потом – дежурным по станции. А незадолго до Победы семья справила новоселье – из землянки переехали в барак.

Может быть, это особенность человеческой памяти – видеть плохое в мрачных тонах, а хорошее – в светлых. А возможно, четыре года спустя и впрямь сама природа радовалась Победе, но о 9 мая 1945 года у Марии Васильевны воспоминания прямо противоположные: «Если первый военный день был пасмурный, то День Победы, наоборот, яркий, солнечный. У нас радио не было, но мы услышали, что где-то играет музыка. И все кричат: конец войне! Все как раз покрылось молодой зеленью. Казалось, на самом деле Господь послал такую благодать. Мы побежали на ту же площадь. Здесь был митинг, много выступающих. Ликование у всех было, праздничное настроение длилось долго. Жизнь повеселела, хотя последствия войны сказывались еще долго».

В школу – как на праздник

Немолодые люди любят вспоминать о том, с каким удовольствием ходили в школу. Послушав их, понимаешь, что удовольствие это они получали не только и не столько от самого процесса учебы. Еще несколько десятилетий назад школа была своеобразным культурным центром, местом, где отступали взрослые тревоги и заботы, и можно было оставаться просто детьми.

Вот и Мария Васильевна, рассказывая о школе, вспоминает о самых ярких моментах: «Училась я в железнодорожной школе № 41. Ходили каждый со своей алюминиевой чашкой, нам давали манную кашу. В школе было очень весело, шли с большим удовольствием. Каждую перемену пели, играли, танцевали. Песни пели патриотические. В одной, например, были такие слова: «Товарищу Троцкому, сбежавшему за границу, мы пионеры, шлем пулю в лоб».

Во время войны ходили в госпиталь, который размещался в здании первой школы: читали письма раненым, подавали пить, кто просил, убирали бинты. Показывали художественную самодеятельность. Чаще всего пирамиды строили, наверху кто-нибудь стоял и произносил лозунги.

Нового года как праздника тогда не было. Но когда я училась в третьем классе, у нас впервые состоялась елка. Игрушки делали сами из газет и книг. Я взяла без разрешения у бабушки Библию и вырвала часть листов. Из них мы всем классом наделали игрушек. Этой елке мы были так рады!

Художественной самодеятельностью тогда занимались все. У нас был струнный ансамбль, руководитель – Иван Семенович Петрищев. Был хор, которым он тоже руководил. Был и драматический кружок, им руководила эвакуированная из Киева Любовь Давыдовна Карасик, учительница немецкого, очень увлеченная своей работой. А какие пьесы мы ставили! «Мертвые души» Гоголя, например! Или сказку Пушкина «О попе и его работнике Балде». Я была Балдой. А в эпизоде с лошадью мы использовали чучело лошади без кожного покрова из кабинета биологии. Все так смеялись! Танцы были каждый день. Учитель географии Одинцов Василий Васильевич играл на баяне, под его аккомпанемент мы и танцевали…»

Школа – это навсегда!

В 1949 году Мария Васильевна окончила школу. Встал закономерный вопрос – что дальше? Не было в те годы изобилия информации об учебных заведениях, и выбор часто определяли знакомые: если кто-то куда-то уже поступил и доволен выбором, значит, надо поступать туда же.

М.В. Паршенцева: «После школы решила поступать в медицинский. Люба, подружка, сказала: пошли туда, где Анжелка учится. А Анжелка поступила в медицинский. Поехали. Встретила нас Анжела и повела в институт. Все кабинеты показала и в лабораторию привела. А там пахнет формалином, хлоркой, Любке стало плохо. Ее оттуда вывели, и мы раздумали поступать в медицинский. Куда идти? Обе хорошо знали математику. Пошли в педагогический на физмат. Сдали экзамены и поступили.

Два курса я закончила очно, а потом перешла на заочное обучение. Направление на работу дали в Полтавский район. Но папа похлопотал, чтобы перевести меня в Исилькуль. Павел заканчивал школу, ему нужно было поступать. Шура окончила педучилище, получила направление в деревню, а мама опять заболела. Директор пошел навстречу, и я начала работать в семилетней школе в Исилькуле. Потом ее преобразовали в среднюю и построили новое здание третьей школы. Переходили мы в нее строем, с флагами. Школа показалась раем. Она и сейчас мне часто снится.

В 1967 году был мой первый выпуск. Класс попался сильный-сильный. Какие-то особенные дети. Сама у них по некоторым вопросам училась. Был у нас задачник по математике с очень сложными заданиями. Бывало, я решу задачу в 10-12 действий, а ученики предложат более короткий, компактный способ решения. До сих пор мы поддерживаем контакт. В третьей школе я получила звание «Отличник народного просвещения».

Любимую третью школу Мария Васильевна оставила, когда сын Павел собирался в первый класс. Перешла в железнодорожную школу № 173, чтобы работа была поближе к дому. Там проработала до 1991 года, ушла на пенсию, а в 1996-м снова вернулась по просьбе директора и выпустила еще один класс.

М.В. Паршенцева вырастила сына и как могла помогала воспитывать и поддерживать внуков. Сейчас они – ее самая большая радость и надежда. Старшие Юля и Дима получили высшее образование и сейчас успешно трудятся. Юля в прошлом году сделала Марию Васильевну прабабушкой, родив дочку. Младший внук Вася – выпускник Омского кадетского корпуса, пятикурсник военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге.

Вышло так, что профессия, выбранная Марией Васильевной практически случайно, стала любимым делом ее жизни. «Предмет свой я всегда любила и до сих пор люблю, - говорит она. – Детям, которые хотели знать математику, но чего-то не понимали, я помогала, не жалея времени и сил. И когда ребенок восклицал: «Ой, это, оказывается, так просто!», я радовалась вместе с ним. Я очень любила свою профессию, и если бы довелось начать жизнь сначала, обязательно выбрала бы ее снова. Оглядываясь назад, оценивая свою жизнь, думаю, что прожила не зря».

Наверно, так же оценили бы жизненный путь и десятки бывших учеников Марии Васильевны. Но, рискну предположить: если бы суждено было ей стать врачом, как планировала вначале, она лечила бы людей так же самозабвенно, как учила, отдавая все силы, всем сердцем любя профессию. Люди ее поколения не умеют жить иначе.

Елена ОБАЕВА.