Дата: Исилькульскому району 90 лет

В документах 1920-23 годов нередко упоминается Исилькульский район. Но официально он был образован постановлением

Сибревкома от 24 сентября 1924 года.

К юбилею района наша газета открывает специальный проект,

реализовать который, надеемся, нам поможете вы, наши читатели.

Ждем от вас интересные рассказы о родных местах, о каких-то запомнившихся событиях в истории вашего села или города Исилькуля, об известных земляках, прославлявших и прославляющих наш район, о ваших родных и близких. Объявляем фотоконкурс «Уголок земли моей», на который просим присылать снимки ваших любимых улочек, дворов, окрестностей с указанием автора, времени и места снимка.

Присылать и приносить материалы и фото с пометкой «Району – 90 лет» нужно в редакцию по адресу: 646024, г. Исилькуль, ул. Коммунистическая, 12; по электронной почте: fiagis@inbox.ru или на сайт: www-znamya-isilkul.ru.

А сегодня предлагаем вашему вниманию рассказ исилькульца Алексея Яковлевича Дрыги. На будущий год деревне Улендыкуль, где он родился, исполняется 100 лет. И автор надеется, что в Баррикадском сельском поселении не пройдут мимо этой даты.

Корни

Слово о моей малой Родине

Улендыкуль переводится с казахского как Поющее озеро.

По существу, это большое болото, но поскольку у казахов не было

различия между озером и болотом, то его можно называть

по-разному. В диаметре оно с юга на север не менее километра,

а с востока на запад – километра полтора. Имеет заметное

углубление в центре, пологие склоны со всех сторон, способствующие весенним водам свободно стекаться в эту природную чашу.  

Оно действительно было поющим, особенно весной, когда слышно было неумолкаемое кваканье лягушек. Казалось, все болото шевелится от этого лягушачьего пения. Летом, особенно в ночное время, раздавался надсадный крик деркача, облюбовавшего ту часть болота, что была покрыта кустами мелкого ивняка, укрепившегося корнями на высоких кочках. Весной в половодье водоем наполнялся стаями уток разных пород, начиная от лысух и чирковой мелочи до крупных крякашей, которые громко выражали свою радость от свободы и обилия кормов.

В озере-болоте были вырыты два небольших котлована, которые никогда, даже в засушливые года, не пересыхали. Кроме того, был так называемый чистовод, где были убраны кочки. Он образовался при строительстве поселка, когда брали глину. Его длина метров 120, а ширина – метров 60. Весной глубина воды в нем достигает полутора метров. Еще была одна копанка, никогда не пересыхавшая летом, называемая казахским колодцем, глубиной не менее трех метров. Это единственное свидетельство того, что когда-то давно здесь была стоянка кочевников.

Датой основания поселения Улендыкуль считается 1915 год. Официальные источники сообщают, что в нем проживают в 23-х дворах 128 человек, в основном, украинцы. Так на 23-х дворах поселение и остановилось до самого исчезновения. В послевоенные годы переселенцы из исчезающей Краснознаменки Полтавского района построили две дерновых землянки, но, пожив немного, опомнились и уехали в совхоз «Боевой» на денежную оплату.

Однако, скорее всего, первые постройки появились здесь еще до Столыпинской реформы 1906 года, потому что на каждой из трех улиц стояли один-два больших дома с верховыми крышами, некоторые из них не вписывались в уличный порядок, и к 40-м годам один уже развалился. Можно предположить, что раньше здесь были хутора.

Вокруг Поющего озера-болота были нарезаны большие земельные наделы под пахотные земли – от 20 до 60 десятин, которые предназначались для офицерского состава, выходящего в отставку. Но на моей памяти земляков – бывших офицеров уже не было.

Для нашего поселения казной было выкопано пять колодцев, два из которых, ближних к озеру, были с отличной питьевой водой, а три – с горько-соленой, пригодной для поения животных. Все колодцы были глубиной не менее 21 метра, оборудованы срубами из березы и воротами для подъема воды, их у нас называли кордилем.

Главная улица нашего поселения была с южной стороны и насчитывала 12 дворов. С западной стороны – односторонняя в 7 дворов, и с северной – 4 двора. Главную улицу с востока подпирал круглый березовый колочек, который назывался Марьехиным. Как сказал мне дедушка, ближе всех к этому лесочку стояла маленькая землянка пастушки Марьехи, на месте которой к 30-м годам остался только бугорок.

Из Марьехиного лесочка в какие-то давние времена однолемешным плугом был пропахан ручей, по которому в весеннее время всегда катились талые воды в Улендыкульское озеро. Мы, дети, с большим интересом смотрели на это зрелище, ибо большей «реки» никогда не видели.

С северной стороны в наше болото-озеро упирался Кордон. Во все времена это был государственный лес, оканавленный, с прилегающими полями, пригодными для сенокосов, и пахотными землями. Здесь же, в Кордоне, был дом лесника по фамилии Данелюк, жившего с семьей и охранявшего лес. Но в мою бытность дом уже снесли, оставался только обваливающийся колодец.

В двух километрах на северо-восток от нашего Улендыкуля было поселение Долинное с односторонней улицей из двенадцати дворов. Поселенцы его с Украины, очевидно, из-под города Долинска, по словам моих родителей, были богатые: заводили племенной скот, овец каракульской породы. Но за год до коллективизации все разбежались, распродав жилье и имущество. Наверное, предвидели раскулачивание. И в настоящее время видно, где была их улица – стоят в ряд тополя, часть которых выросла уже после гибели своих предшественников.

Для нашего поселка Долинское было местом заготовки мелкой ракиты в качестве кормов на зиму для овец, а когда листочки и мелкотравье объедались, голые прутья шли на отопление. Ракитовые кусты вместе с растущей в них травой под самый корень срубались вручную киркой, этой же ракитой увязывались в кули и просушивались. Дома складывались в штабеля, да так, чтобы не замочили дожди. Поедали этот корм овцы очень охотно, и выходили из зимовки в хорошем состоянии. За лето на месте срубленных кустов вырастали новые побеги, запрета на рубку ракиты не было. Иногда лесничий, проезжая по улице и увидев скирд из ракитовых кулей, заходил во двор и выписывал билет по сходной цене.

С восточной, южной и юго-западной сторон на расстоянии двух-пяти километров от Поющего озера было не менее десятка хуторов: хутор, где жил один Катрущенко, далее два двора – Симак Семен и Иов Прокопий, неподалеку – двое Сухоруковых, отец с сыном. Жигуновка из четырех-пяти дворов. Мирошкин Иван Кузьмич, метрах в двухстах – Масальский Егор Митрофанович, потом – Терехов, Коломеец, Наркевич, Кузнецов Давыд, Алексеенко, Великий и другие. А также четырехдворки, основанные в 1918 году, где после двадцатых годов началось строительство Нового Улендыкуля, существующего и в настоящее время.

В нашем Улендыкуле в первые годы Советской власти располагался и сельский Совет. Первым председателем Сельсовета, насколько мне известно, был Евдоким Щербина, кстати, переселенец из украинского села Мельники, как и мой дедушка. Второй председатель – по фамилии Новосел. Примерно в 1923 году сельский Совет был переведен в Новый Улендыкуль, а в предвоенные годы Улендыкульский, Ксеньевский, Васютинский сельские Советы объединили в один Баррикадский.

В середине двадцатых годов в связи с организацией Баррикадской коммуны от нашего Улендыкуля все земли с восточной стороны, включая поселение Долинное, и все восточные хутора отошли к ней, и ее граница придвинулась к нашему поселку метров на 150. Через Марьехин лесок прорубили просеку, а далее посадили полосу из жимолости ядовитой, которая существует и в настоящее время. Она дает красные горькие ягоды, несъедобные, называемые у нас волчьей.

Следует сказать еще об одном уникальном месте в окрестностях нашего поселения – это так называемое Кузнецовское озеро. Название оно получило по имени Давыда Кузнецова, землянка которого стояла к нему ближе всех. Попасть к озеру можно, если пройти по нашей главной улице в западном направлении, причем с постоянным небольшим подъемом. И в сотне-двух метрах от последней землянки оно откроется во всей своей красе. Озеро можно назвать травяным или сухим, ибо вода в нем бывает редко и только весной. Захода талым водам туда совершенно нет. Оно представляет собой довольно глубокую впадину, северные берега поднимаются метров на 30, южные значительно ниже, всего метров 15. По берегам заметно, что в какие-то отдаленные времена оно было наполовину заполнено водой, но, очевидно, иссяк подземный ключ, и озеро высохло.

В период заселения этих мест почти на дне озера казной был выкопан колодец, тоже глубокий, и, что характерно, срубом служили бетонные кольца, сохранившиеся до настоящего времени. Этим колодцем, возможно, пользовались ближайшие хуторяне, но после ликвидации хуторов он не использовался.

На возвышенных местах вокруг озера было очень много сусликов и хомяков. Мы, детвора, их выливали из нор, шкурки сдавали заготовителям. Редко, после очень снежных зим, все дно озера покрывалось сплошной водной гладью, его не пролетали даже лебеди – садились для передышки и кормежки. Тогда быстро по деревне проносился слух, и вся детвора бежала смотреть на этих грациозных птиц.

а юго-восточной окраине нашего поселка, южнее Марьехиного леса, вытянулся с севера на юг Артельский лес. Видимо, он назван так потому, что принадлежал первой организованной артели. Вокруг него было много полевых ягод, а в лесной гуще – костянка. В нем можно было побрать и грибочки. А по-настоящему за грибами мы ходили в Симаков лес, а за ягодами – в Кордон. В Артельском лесу в одном месте были густые заросли мелкого осинника, и мы часто летом подбирали подходящую осинку, аккуратно снимали трубкой с нее кору и делали дудочки-свирели. В летний период в этом лесу поселялась большая колония иволги, березы были увешаны их гнездами, и можно было слышать их пение и свист. Сейчас, к сожалению, не слышно ни свиста иволги, ни трелей жаворонка, которые не умолкали, особенно в утренние часы, когда разгорался хороший погожий летний день. По утрам вдоль Артельского леса часто можно было видеть светловатый туман, чаще двухполосный, как бы в два этажа.

В наших лесочках было много зайцев. Иногда зимой по ночам они заходили в наши огороды и делали посечки плодовым деревьям. Мы выкапывали глубокие ямы в снегу в надежде, что заяц может упасть в нее, и утром мы возьмем его живым, но этого ни разу не случилось. Рыжей лисы – главного врага зайцев – в то время в наших местах не было, и зайцы быстро размножались. Маленьких новорожденных зайчат мы находили аккуратно уложенной кучкой по три-пять штук, но никогда их не брали, даже не трогали руками.