30 октября - День памяти жертв политических репрессий

Сибирская Голгофа

В списках пострадавших от политических репрессий жителей Омской области - десятки тысяч человек.

Их имена и краткие данные вошли в 10 томов книги памяти жертв политических репрессий «Забвению не подлежит», изданных в регионе с 1997 по 2004 год, и в цикл книг памяти «Крестьянская Голгофа», работа над которым продолжается, предполагается, что в пять книг войдут сведения о 25 тысячах крестьянских семей (электронная версия книг размещена на официальном портале Правительства Омской области «Омская губерния» – omskportal.ru).

Согласно Закону РФ № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года, политическими репрессиями признаны различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам.

Сегодня, в соответствии с российским законодательством, жертвы репрессий в СССР и члены их семей имеют право на реабилитацию, восстановление доброго имени и доброй памяти.

Омский поэт Василий Дмитриевич Трифонов посвятил рассказу о сталинских репрессиях, о страшной судьбе одной раскулаченной сибирской семьи и о трагедии целого поколения, сгинувшего от холода и голода в лагерях, пронзительную поэму «Кулай». Она опубликована в 2014 году в его книге «Кальдера памяти» и в журнале «Преодоление» № 15 Омского литобъединения им. Якова Журавлёва.

Наше досье:

В.Д. Трифонов – уроженец деревни Аксеново Саргатского района. Живет в Омске, много лет возглавлял макетную мастерскую института «Омскгражданпроект», автор семи книг. Тема политических репрессий очень близка Василию Дмитриевичу – эта трагедия не обошла стороной и его семью.

Из интернет-энциклопедии «Википедия»:

Кулай – спецпоселение репрессированных в Тарском районе Омской области, трудовой посёлок, существовавший с 1928 до 1946 года, где в годы репрессий располагалась печально знаменитая Кулайская комендатура.

Кулай

(Печатается в сокращении)

2

Волки воют или лай?

Бабы - истерички?

- Высылают на Кулай –

К чёрту на кулички...

Взять иконку? Иль часы? Чашки, ложки, ножик!..

Самовар, чугун, весы. Взять муку и дрожжи!

Взять остаток сала, лук. Вилы, грабли, дежку*!

Соль, пилу, топор... Сундук! Детскую одёжку!

Взять семян немного, что ж... Нам сидеть ли сиднем?

Что посеешь, то пожнёшь!

Поживём - увидим!..

Но, как водится, одна

Ведь беда не ходит:

Арестован был Иван

При честном народе.

От судьбы заранее

Не спасёшься в схроне:

Подняли восстание

Мужики в районе.

- Вам, Дерюгин, в Сельсовет Для уплаты пошлин… –

До сих пор известий нет:

Где он? Как он? Что с ним?(…)

3

Не даёт живот уснуть,

Как равнина, плоский:

Власть старалась выплеснуть

Счастья ополоски.

А зачем - дочурки в ряд –

Нам Кулай тот сдался?

Там житуха, говорят,- В масле сыр катайся!..

- Мама, деда: жизнь, как жизнь. Нам и здесь неплохо!

И зачем тогда, скажи,

Вам реветь и охать?

- Как же, - дед через плечо - Не искать нам выгод? Пироги там саранчой Будут в рот вам прыгать...

- Что за спешка, не пойму? – Внучке не до смеха -

Я сама их в рот возьму,

Только бы не ехать!

И зачем мне пироги?

Я довольна щами...

Голос низкий из пурги:

- Выходи с вещами!

2. ДОРОГА

Мороз подмётки лижет.

Охрана, сучек лай!

И смерть гораздо ближе,

Чем проклятый Кулай!

Встаёт колом одежда,

Мороз под сорок, лют.

Растаяла надежда:

Сошлют, иль не сошлют?..

Под завыванье ветра,

Печали, горя, слёз –

На двадцать километров

Растянется обоз!

На конях верховые

Охранники снуют.

Винтовки, рожи злые:

И впрямь врагов ведут!..

Вот где Иван, и что с ним?

Надёжное плечо...

– Ну, мы пожили, сдохнем, А дети-то причём?

Судьбы метаморфоза:

С души сомненья сняв,

Он вышел из колхоза,

Статейку* прочитав.

Коварная минутка...

Власть дурит с коих пор!

Не знал, что это «утка».

Статья и Приговор!

На север от Саргатки

С людьми идёт обоз;

В душе - одни догадки,

Глазёнки - полны слёз.

Вот привалило «счастье»!

За упряжью - Евсей,

А рядом с ним Настасья

И пятеро детей:

Анисья, Нина, Коля,

Мишутка да Егор;

За что такая доля?

Настасья, где топор?

Да вот он, положила... Идут повозки вслед.

И старшенькая живо –

Ей скоро десять лет,

Не может взять в умишко

И спрашивает: - Дед,

А годовалый Мишка,

Он тоже мироед?

Дед почесал затылок,

Скользнула вниз слеза:

- От мыла и обмылок, Отстань ты, егоза...

С винтовкою - охранник:

В железо закую! - Скрипят и стонут сани...

Держи дистанцию!

Напасти за напастью:

Шаг в сторону - расстрел!

А где тут вилы, Настя? Я, что-то просмотрел.

Роптанья... Полоз в полоз

Повозки: скрип да скрип.

Прощай, Саргатка, - голос,

За что забрали?! - крик. (…)

2

Наконец-то: - Тара, Тара!

Тары-бары, растабары:

- Мама, мама, почему

Поселяют нас в тюрьму?

Мы не воры, не убийцы,

И почто такие лица

Злые у охранников?

Суматоха, паника...

Окна камеры - в решётку,

ВОХРА «рвёт» на бабах глотку.

Дети... В сердце непокой –

За колючей проволкой...

Рано утром рельс заслушав,

Не умывшись, не покушав –

Под охраны ругань, свист:

Им дорога - на Васисс.

3

- Не плачь, моя кровиночка, Мишутка, Николай,

Егор, Анисья, Ниночка, –

Недалеко Кулай.

Там реки - полноводные,

Бескрайние поля;

Сошью вам платья модные:

Гуляй, пляши, оп-ля...

- Ответь, где папа, мамочка? Скажи, бывалый дед,

Что означает: «дамочка»,

«Кулай» и «мироед»?

Кулай - отвечу, деточка, –

В руках и в сердце дрожь:

Кулай - не лист, не веточка –

Кривой, но острый нож!

3. КУЛАЙ

1

Три недели - без дороги!

Коченеют руки, ноги:

Ни пожрать и ни погреться!

Уж пора бы упереться!.. (…)

Кто там о деревне ботал? Нет её – одни болота!

Камыши слепят глаза...

Всё, однако, - вылезай!

Здесь вам будет стол и крыша!

Вот Приказ! Недавно вышел...

Закатились дети рёвмя:

Как слезай, а где дерёвня?

Увезли подальше, лишь бы...

Где посёлок? Где же избы?

- Кто там каркает? Где жить... Избы надо - заслужить!

-Никакой деревни нету!

Ну, опричников к ответу! – Достаёт Кондратий вилы, Достаёт слегу Ермила.

Вы там что, рехнулись все? - Достаёт топор Евсей.

И недружною толпой

Люди двинулись на бой!

По округе: - Стройся, быстро!

Разлетелся гулкий выстрел...

На Кулаевской косе

Повалился в снег Евсей.

Заревели бабы: - Что вы?

Настя кинулась: - Готовый!

Ах вы, подлые убийцы!

- Мы запомним ваши лица!..

Тут и там, в конце, в начале,

Выстрелы ещё звучали,

Крики, вопли, слёзы, стон:

Здесь не действует Закон... (…)

3

Между Шишем и Караем

Мы своих людей караем!

От вождя лихих затей –

В снег и взрослых, и детей...

Мрут детишки, что котята...

Жизнь неправедно распята:

Нечем строить, негде спать –

Нет, чтоб летом их сослать! (…)

За работу! Что вы встали?! - Мёртвых снегом прикопали, Да утроив силы, прыть, Подались землянки рыть...

Ты прости меня, дедуля, Не спасла тебя от пули... Бабы воют, слёзы льют, Дети в голос им ревут...

Не бывает муки горше:

Через месяц-два, чуть больше –

Не посилен был хомут –

Большинство погибнет тут!

ЭПИЛОГ

(…) 3

Довольно! Хватит охать,

Всех не оплакать мест:

Сибирская Голгофа –

Восьмиметровый крест!

*Дежка — небольшая деревянная кадушка для замеса теста.

**Статья Сталина: «Головокружение от успехов» от 2 марта 1930 года.

P.S. Первая партия кулаков-спецпереселенцев составила 2790 подвод или 8890 человек. К середине июля 1930 года в живых осталось 1607 человек. Омск, 2014.